О чем думап коcмонавт А Леонов поcле полета

Но их поджидал новый "сюрприз": после того, как Леонов вернулся в корабль и люк закрыли, начало повышаться парциальное давление кислорода в кабине. Оно подходило уже к опасной черте: малейшая искра в системе электропитания могла привести к взрыву. Конечно, сразу вспомнили погибшего на тренировке космонавта Бондаренко ... Леонов несколько раз повторил: "Я же знаю, что Бондаренко загорелся, когда у него кислорода было вот столько, а у нас уже больше". Космонавты никак не могли понять, в чем дело, и Земля тоже ничего не могла им объяснить. Потом выяснилось, что из-за неплотного закрытия крышки люка происходило постоянное подтравливание воздуха из корабля, и система жизнеобеспечения, как выразился Леонов, честно отрабатывала свою программу, подавая в кабину кислород. Они ничего не могли сделать, сидели в креслах, следили за приборами и ждали взрыва. "Ждали, ждали - и уснули", - признается Леонов. Разбудил их действительно взрыв - к счастью, не тот, которого ждали: когда давление в кабине превысило определенный уровень, сработал клапан, корабль тряхнуло, крышка люка плотно села на свое место и состав атмосферы в кабине начал нормализоваться. Беда не приходит одна - после отстрела шлюзовой камеры корабль начал вращаться со скоростью 18 оборотов в минуту! Леонов вспоминает: "Три иллюминатора, в глазах все мелькает. А если закрыть шторки - ничего не будет видно". Включить систему ручной ориентации, чтобы успокоить корабль, не решились: уже горело табло "Спуск-1". Наконец наступил момент, когда система ориентации включилась автоматически. Они облегченно - в который уже раз! - вздохнули, но опять оказалось, что рано: устойчивой ориентации не получилось, корабль продолжал вращаться. Значит, будет ручная посадка - впервые в истории нашей космонавтики ... "Мы искали место для посадки, где поменьше заселено, больше всего боялись задеть линии электропередач", - рассказывал Леонов. При ручной ориентации корабля космонавт должен занимать фиксированное положение относительно прибора под названием "Взор". Но на Земле что-то не учли, и чтобы Беляев мог правильно управлять кораблём, Леонову пришлось лечь на пол между креслом и стенкой корабля. А Павел уселся на него и начал работать ручкой управления. Хорошо, что дело происходило в невесомости, а то Леонов бы его не выдержал! Космонавты договорились, что будут совместно решать, как направить "бег Земли". Да уж, ошибка тут сродни ошибке сапера: если корабль сориентирован "по-посадочному", они сядут, а если наоборот, "по-самолетному", то перейдут на более высокую орбиту и так там и останутся ... Но Алексею ничего не было видно, и, лежа на полу, он спрашивал: "Паша, Земля бежит так или так?" и показывал направление большим пальцем. Когда Беляев закончил ориентацию и включил тормозной двигатель, они поспешно заняли свои места в креслах и пристегнулись. Двигатель отработал, и они стали ждать разделения приборного отсека и спускаемого аппарата - это означало бы, что корабль сориентирован правильно и опускается на землю. Но время шло и шло, а разделения все не было. Алексей время от времени спрашивал: - Паша, ты как сориентировал корабль, так или так? Сначала, по словам Леонова, Беляев отвечал уверенно, потом признался: - Я уже и сам засомневался ... Проходит еще время, разделения все нет. Алексей говорит: - Паша, вспомни, как ты сориентировал корабль - так или так? - А чего теперь вспоминать, скоро узнаем. Можно представить себе весомость этих бесконечных минут, пока наконец они заметили, что пылинки в корабле начали оседать, а потом и сами почувствовали перегрузки. Парашютная система сработала нормально, и они приземлились, как и хотели, в совершенно безлюдном месте - в тайге. Приключения космические кончились - начались приключения земные. Космонавты двое суток просидели в снегу: они приземлились в глухой тайге в Пермской области. В истории нашей космонавтики это был первый случай приземления в "незаданном" районе. Спасатели попытались пробиться к ним на машинах, но безуспешно, и тогда выбросили десант и принялись (по пояс в снегу) вырубать лес под посадочную площадку для вертолетов. Был мороз, а теплой одежды у Леонова и Беляева не было и парашют, в который можно было бы закутаться, завис на верхушках деревьев. Космонавты сняли теплозащитные оболочки скафандров (у Леонова после работы на орбите она насквозь промокла от пота), выжали их и снова надели. Пистолеты были, они могли бы убить медведя, зажарить его и съесть, но, слава богу, медведь к ним не пришел. Топор, чтобы нарубить дров, теплые куртки (которые летчики сняли с себя) и продовольствие сбросили им с вертолета. Топор Леонов долго искал в снегу. Известное выражение "с меня семь потов сошло" здесь слишком слабо. Не семь, а сто семь потов сто семь раз сходит с космонавта во время тренировок и в полете, и не в переносном, а в.