Шинель. с кем или чем вы бы сравнили шинель башмачника?

С ласковым юмором рассказывает Гоголь об этом большом ребенке, который "умел быть довольным своим жребием" и "служил с любовью", который своей кротостью и христианским поведением оказывал облагораживающее влияние на других людей. Когда молодые чиновники "подсмеивались и острили" над ним, он терпел. Если же шутка оказывалась слишком невыносимой, он произносил: "Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? " И было'в этих словах что то такое, "преклоняющее на жалость", что вздрогнул однажды молодой человек "и долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкой на лбу". А в словах его звенели другие слова: "Я брат твой".

С горьким сочувствием мы смотрим на безропотного служащего, который живет и работает как автомат, копирующий департаментские документы. Читая повесть, мы удивляемся, как многолетняя рутинная работа Акакия Акакиевича лишила его способности сколько-нибудь самостоятельно мыслить: "Один директор, будучи добрый человек и желая вознаградить его за долгую службу, приказал дать ему что-нибудь поважнее, чем обыкновенное переписыванье; именно из готового уже дела велено было ему сделать какое-то отношение в другое присутственное место; дело состояло только в том, чтобы переменить заглавный титул да переменить кое-где глаголы из первого лица в третье. Это задало ему такую работу, что он вспотел совершенно, тер лоб и, наконец, сказал: "Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь".

Очевидно обеднение духовной жизни Башмачкина, ограниченной не самим департаментом, а теми обязанностями, которые он выполняет. Все его существование сведено к служебным функциям: "Там, в этом переписываньи, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир ... Вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало".

Другого мира, другой жизни Башмачкин не знал. Больше того, он даже мысли не имел, что есть другая, настоящая, жизнь. Все, что есть у Башмачкина, - это постоянная борьба за существование. Непрестанный труд Акакия Акакиевича не может обеспечить ему даже сведенные к минимуму потребности.

Необходимость пошивки новой шинели для него - не просто будничная проблема, а событие огромной важности. Лишь очередное самоограничение, очередное урезание своих потребностей, и без того урезанных, может помочь этому герою найти выход.

Акакий Акакиевич отдает отчет своим жертвам. Поэтому так велика его радость при достижении цели: "Самый торжественнейший в жизни Акакия Акакиевича" был день, "когда Петрович принес, наконец, шинель".

Башмачкин принадлежит к той категории людей, которые в сословном обществе полностью лишены всякой защиты. Там, где господствует поклонение сильным и богатым, Башмачкин не существует как личность. Среди людей, с которыми он связан по долгу службы, Акакий Акакиевич встречает отношение либо холодно-равнодушное, либо насмешливо-оскорбительное: "В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения ...", "Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически ... Молодые чиновники подсмеивались над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия ... "

Новая шинель привела к преображению личности героя. Он как будто ожил, стал замечать окружающих его людей, внешний мир. Но недолго длилось это возрождение Акакия Акакиевича. Он и дня не проходил в своей обновке. На следующий же день вечером ее украли. Это было страшнейшее потрясение для Башмачкина. Он решился на невиданный для него поступок - бороться за свою шинель. Но чиновничья машина не дала ему никакого шанса. Башмачкин добрался даже до "значительного лица" и посмел ему перечить. "Значительное лицо" обвинило Башмачкина в вольномыслии. После этого "Акакий Акакиевич так и обмер, пошатнулся, затрясся всем телом и никак не мог стоять ... он бы шлепнулся на пол; его вынесли почти без движения". В итоге Башмачкин заболел и умер.