Сравнительная характеристике стихотворения пророк Лермонтова и Пушкина

У двух великих русских поэтов - Пушкина и Лермонтова - есть стихотворения под названием "Пророк". Но образ пророка у них разный. Пророк Пушкина - это сильная личность, во рту которого вместо языка "жало мудрыя змеи", а в груди вместо сердца - "угль, пылающий огнем". К нему взывает Божий глас и велит, "обходя моря и земли, глаголом жечь сердца людей". Пророк Лермонтова совершенно иного рода. Это жалкий нищий, его презирают и забрасывают камнями. Он "худ и бледен", "наг и беден".

Попытаемся понять, кто из библейских пророков мог послужить прообразом пушкинского пророка и кто - лермонтовского.

Поэт не рождается пророком, а становится им. Этот путь полон мучительных испытаний и страданий. Пушкин подробно и детально останавливается на том, как происходит перерождение героя в пророка, какой жестокой ценой он приобретает качества, необходимые истинному поэту. Мир вокруг героя преображается, ибо ему дано теперь высшее зрение, высший слух, а главное - дар слова. Отныне для поэта нет тайн ни на земле, ни под водой. Это возвышает его над людьми, но вместе с тем и накладывает огромную ответственность. В минуты творческого вдохновения поэт обретает нечеловеческую обостренность видения мира, он отрешается от своего обычного состояния и внутренним взором может постичь то, что недоступно обыкновенным людям.

Если Пушкин основное внимание сосредоточил на том, какими качествами должен обладать поэт-пророк и как они мучительно даются, то лермонтовский герой уже обладает "всеведеньем", которое дает ему право провозглашать людям "любви и правды чистые ученья". Он хочет пробудить в них стремление к лучшей жизни, желание избавиться от "злобы и порока". Но его гуманные искренние слова не вызывают отклика в обществе, погрязшем в грехе и разврате.

В своей благородной миссии пророку приходится терпеть насмешки, унижения, жестокость, изгнание. Пророк чувствует себя свободным только в прекрасном мире природы, полном гармонии, но он вновь возвращается к людям, ибо не может отказаться от своего назначения, трудной и благородной миссии. Значит, пророк не покорился судьбе, не отказался в угоду могущественным "старцам" от идеалов любви и справедливости. Таким должен быть истинный поэт, не отступающий перед трудностями и гонениями.

"Пророка" как раз с того момента, на котором заканчивает свое стихотворение Пушкин, и показывает, что вышло из попытки пророка следовать божьей воле и выполнить свою миссию:

С тех пор как вечный судия

Мне дал всеведенье пророка,

В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви

И правды чистые ученья:

В меня все ближние мои

Бросали бешено каменья.

Пророку ничего не остается, как "посыпать главу пеплом" и снова бежать в ту пустыню, из которой извел его Пушкин.

Поэтические образы в пушкинском тексте, несомненно, напоминают образы из книги пророка Ишаяу: "шестикрылый серафим", "грешный язык", "угль, пылающий огнем". С большой долей уверенности можно предположить, что "прототипом" пушкинского пророка является именно библейский пророк Исаия.

Очевидно, что образ несчастного лермонтовского пророка вполне соответствует образу библейского пророка Иеремии, и можно предположить, что он является "прототипом" лермонтовского героя.

Подводя итог изложенному, можно с уверенностью сказать, что Пушкин и Лермонтов являлись поэтами, которые изменили в корне русскую литературу. Пушкин начал это новаторство и пронёс через всю свою жизнь "неугасимый огонь", который воплощал собой стремление к свободе. Лермонтов подхватил это знамя; за свою короткую жизнь он оставил в сердцах людей неизгладимый след.

Бесспорно, Пушкин и Лермонтов были гениями. В этом их величие, поэзия их будет вечной