Тарас Бульба: Расскажите о жизне в бурсе. Какие порядки там существовали?

Метод обучения был один - зубрежка, или, как говорили в бурсе, долбня. Учение в долбежку непонятных богословских предметов становилось еще более нелепым потому, что педагоги не считали нужным объяснять ученикам смысл вдалбливаемых наук, а просто задавали "от сих до сих". Естественно, что такое учение приносило только страдания несчастным бурсакам, сложившим по этому поводу песню:

Сколь блаженны те народы,

Коих крепкие природы

Не знали наших мук,

Не ведали наук.

По некоторым предметам педагоги допускали так называемые "возражения": ученикам позволяли спорить и выступать по одному и тому же вопросу с различных, но строго определенных начальством позиций. Темы были такие: "Может ли дьявол согрешить?", "Первородный грех содержит ли в себе, как в зародыше, грехи смертные, произвольные и невольные?", "Спасется ли Сократ и другие благочестивые философы язычества или нет?"

Подобные схоластические упражнения, наполненные пустой, никчемной софистикой, считались венцом премудрости и поэтому допускались очень редко. Многие бурсаки, отчаявшись преодолеть подобную премудрость, записывались в "вечные нули", - авдитор, не спрашивая у них урока, ежедневно в нотате ставил против их фамилий нуль. Они переезжали на "Камчатку", играли, а то и просто спали под партами. Розог не боялись и ждали счастливого дня, когда их, сидевших в каждом классе по нескольку лет, на основе "закона о великовозрастии" выгонят из бурсы и отправятся они на поиски подходящего места - пономаря, звонаря, церковного сторожа.