Сочинение на сказ левша

рассказ

Рассказ Н. С. Лескова "Левша" - одно из самых популярных произведений писателя. Здесь привлекает сочетание народных, фольклорных истоков с глубокими мыслям и автора о сущности русского национального характера, о роли России и русских в мире. Не случайно это произведение имеет подзаголовок "Сказ о тульском косом левше и о стальной блохе". "Левша" сымитирован под народную легенду, хотя позднее Лесков признавался: "Я весь этот рассказ сочинил ... и левша есть лицо мною выдуманное". Чтобы стилизовать рассказ под фольклор, выбран повествователь, сильно отличающийся от подлинного автора как особенностями речи, так и биографией. У читателей создается впечатление, что рассказчик - такой же тульский мастеровой, как и умелец-оружейник Левша. Он говорит совсем иначе, чем Лесков, и наделяет действующих лиц несвойственными их реальным прототипам речевыми характеристиками. Например, донской атаман граф Платов, будучи с императором Александром Павловичем в Англии, "велел денщику подать из погребца фляжку кавказской водки-кизлярки, дерябнул хороший стакан, на дорожный складень Богу помолился, буркой укрылся и захрапел так, что во всем доме англичанам никому спать нельзя было". И тот же Платов говорит совсем как мужик или мастеровой: "Ах они, шельмы собаческие! Теперь понимаю, зачем они ничего мне там сказать не хотели. Хорошо еще, что я одного ихнего дурака с собой захватил". Не лучше выражается, в представлении повествователя, и сам император: "Нет, я еще желаю другие новости видеть ... " Такова же и собственная речь рассказчика, что мы уже видели при описании Платова. Автор "Левши", передоверив ему повествование, непосредственно за собой оставил только подстрочные примечания, благодаря которым у читателей создается впечатление о достоверности фактов, положенных в основу рассказа. Язык примечаний литературно правильный, почти научный. Здесь уже слышен собственный лесковский голос: "Поп Федот" не с ветра взят: император Александр Павлович перед своею кончиною в Таганроге исповедовался у священника Алексея Федотова-Чеховского, который после того именовался "духовником его величества" и любил ставить всем на вид это совершенно случайное обстоятельство. Вот этот-то Федотов - Чеховский, очевидно, и есть легендарный "поп Федот"". А вот голос Левши в рассказе по стилю почти неотличим от речи других персонажей и повествователя. Добавим еще, что Лесков намеренно дает народную огласовку фамилий известных вельмож. Например, канцлер граф К. В. Нессельроде превратился в графа Кисельвроде. Таким способом писатель передал свое негативное отношение к деятельности Нессельроде на посту министра иностранных дел.

Главный герой рассказа - человек необразованный, не лишенный свойственных русским недостатков, в том числе дружбы с "зеленым змием". Однако основное свойство Левши - необыкновенное, чудесное мастерство. Он утер нос "аглицким мастерам", подковал блоху такими мелкими гвоздями, что и в самый сильный "мелкоскоп" не увидишь. Образом Левши Лесков доказывал, что неверно мнение, вложенное в уста императора Александра Павловича: у иностранцев "такие природы совершенства, что как посмотришь, то уже больше не будешь спорить, что мы, русские, со своим значением никуда не годимся". Левша не поддается никаким соблазнам и отказывается предать Родину, жертвуя жизнью, чтобы передать: "Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни Бог, войны, они стрелять не годятся". Но чиновники так и не передали ни тогдашнему императору, ни его преемнику этого предупреждения, в. результате чего будто бы русская армия проиграла Крымскую войну. И когда друг Левши "аглицкий полшкипер" на замечательном ломаном языке утверждает: "У него хоть и шуба овечкина, так душа человечкина", с нами говорит уже сам автор рассказа.